Смотришь в мои глаза, отыскивая в них хоть толику эмоций. Твои губы двигаются, шепча гадости, пронзающие мою душу раскаленными иглами. Руки крепко сжимают снятую белую рубашку. Тебе неуютно сидеть предо мной обнаженным даже по пояс.

А я молчу. Обнимаю себя и крепче вдавливаюсь в шероховатую стену, холодную и противную. Как твой язык, говорящий чудовищные откровения. Мои ноги в цепях, тяжелые кандалы стягивают кожу, оставляя красные следы и зуд. Плечо пронзает своим лезвием изящный кинжал. Я тихо хриплю, но не двигаюсь и продолжаю смотреть в твои глаза.

Ты склоняешь голову набок, кривишься в ненавидящей ухмылке и показываешь пальцем на меня. На мои лохмотья одежды, порванные плетями в клочья. Но острое исхудалое лицо. На широкие ожоги от железа. Ты презираешь меня такого, но не уходишь. Лишь приседаешь на корточки напротив, близко-близко. И смотришь. Пристально. Злобно.

Я улыбаюсь. Глаза щиплет. Распухший язык ворочается, но я не могу выговорить и слова. Кожа на губах растягивается, рвется. Течет кровь. Я чувствую, как она лениво собирается и падает мне в рот. Глаза сами по себе закрываются. И я кашляю. Громко, не сдерживаюсь. Выплевываю кровь тебе под ноги и дергаюсь, сползая по стене еще ниже. Да, я достоин презрения, но кто в этом виноват?

Ругаешься, подходишь ближе. Требуешь открытых глаз. Затем не выдерживаешь и протягиваешь руку, грубо стискиваешь подбородок и фиксируешь положение моей головы. Я открываю глаза и улыбаюсь шире. Ты бьешь наотмашь. Удар приходится на щеку и частично на нос. Течет кровь. Вниз. Мне не больно, я смеюсь.

Ты злишься. Что-то рычишь сквозь зубы и приближаешься непозволительно близко ко мне. Я преодолеваю свою слабость и пробую двигать руками. Они дрожат, но слушаются. Бледные и ничего не чувствуют. Холодными ладонями касаюсь твоих боков и обхватываю тебя руками за пояс, притягивая к себе из последних сил.

Ты падаешь, рядом. Что-то кричишь, но мои уши больше ничего не слышат. Они не хотят слышать. Я хрипло дышу тебе в ухо, возвышаясь над тобой даже сейчас. Ты пытаешься скинуть мои руки, но железную хватку сорвать не способен. Скидываешь маску и больше не двигаешься. Прикрываешь глаза.

Жаль, я хотел тебя увидеть. Я не обращаю внимания на боль, пронзающую плечо. Мне нельзя вытаскивать его, никто не разрешает. Ты поворачиваешь голову ко мне, приоткрывая губы. Мои трогают твои, и ты морщишься. Твои губы мягкие и нежные, мои же — сухие и потрескавшиеся. В этот поцелуй я вкладываю все свои чувства. Свою боль я выражаю в грубоватых укусах, нежность в аккуратном исследовании, а страсть — в танце языков. Со вкусом крови, железным вкусом крови.

Затягивает. Я не дышал. Ты тоже. Мы выдохлись.

Но на большее я не способен. Прости. Мне немного осталось. Нежно провожу пальцами по твоим светлым волосам и в последний раз вдыхаю родной запах. В твоих глазах стоят слезы. Они прорывают невидимую преграду и прокладывают дорожки по твоим щекам. Ты понимаешь. Отстраняешься. Смотришь. Глаза в глаза.

Мне совсем не больно. Я откидываю голову назад. И не двигаюсь, пока ты резко выдергиваешь кинжал из плеча. Даже не дышу, когда ты приставляешь дрожащее лезвие в своих пальцах к горлу. Красная кровь хлещет, я медленно теряю жизнь. И мне совсем не больно. Я смотрю в твои глаза.