Пустые глаза смотрели сквозь него, руки безвольно опущены, рот искривлен в кровавой усмешке. Кожа бледная, синющая.

Дез равнодушно оглядел это зрелище в своей комнате, пытаясь понять, как это смогли к нему притащить. Тяжело вздохнув и свалив эту куклу со своей кровати, он усталостью позвал:

— Миа, твои шуточки уже не смешны, — из шкафа донесся шорох и разочарованный возглас. Конечно, если каждый день выкидывать такие же розыгрыши, то можно будет к ним и привыкнуть. Дездес как раз уже и привык, лишь отмечая раз от раза, что куклы становятся всё более и более реалистичны. Как бы это несносная девчонка потом живого не притащила. Хотя... это бы паренька уже не удивило. — Убирай свой маскарад, я устал.

Сестрица вышла из своего укрытия, пряча камеру за спину. Ее выражение лица можно было охарактеризовать, как милое и абсолютно детское, с толикой хитрой невинности. Последнее особенно обманчивое.

— Хорошо-хорошо, — ворчливо произнесла Миа, сердито хватая декорации. — Но в этот раз ты почти поверил.

— Нет, — усмехнулся Дез. — Ты губы слишком сильно накрасила, также такого оттенка кожа не бывает. Она же ярко-синяя. Ты бы её еще зеленой сделала.

Девочка не огорчалась, лишь утащила куклу обратно в шкаф.

Дездес уселся на кровати и закрыл лицо руками. Казалось, сегодня надо было что-о сделать…

— Милая, сегодня какое число? — он нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Тринадцатое, — она равнодушно кивнула в сторону календаря. — Декабрь.

Он вздрогнул. Значит, прошел год…

— Миа, мне кажется, что сегодня мы должны с тобой прогуляться. Причем, стоит собираться уже сейчас.

Он встал, взлохматил непослушные волосы и вышел из комнаты, оставив девочку в одиночестве.

Пыльно. Он провел пальцем по поверхности тумбочки, где был плотный серый слой. Однако его подушечка пальца осталась такой же чистой, как и до этого. Дез вздохнул.

Неторопливо зайдя в комнату девочки, он увернулся от упавшей люстры, которая разлетелась на мелкие расколки только из-за того, что он до нее дотронулся. Окна покрылись трещинами, занавески висели клочьями. Скоро они не смогут здесь жить. Надо было искать новое жилье.

— Миа! — позвал парень девочку, перешагивая через дырку в прогнивших полах. — Пойдем.

Она прибежала быстро, в своем уже потертом белом платьице, с босоножками на босу ногу и выбившимися волосами из тонких кос.

— Что, уже? — она посмотрела на него снизу вверх и щелкнула по носу, едва доставая. Он улыбнулся и взял ее на руки. Ноги обхватили худую талию, словно костлявые лианы.

— Да, милая, — он поцеловал ее лоб.

Они вышли из дома. Покосившееся здание без входной двери и забора. Вокруг стена дождя, которая смачно ударялась о месиво земли и снега. Миа поежилась и прижалась теснее к парню, он ее покрепче перехватил и пошел. Медленно, но аккуратно, стараясь не попасть под брызги от машин. Хотя… как от этого разница? Рефлекторно.

Это оказалось не так далеко, как виделось в начале пути. Всего полчаса — и они перешли низенькую оградку, шагая по узкой дорожке. Их ноги утопали в грязи, но они старались не обращать на это внимания.

Они пришли к нужной могиле — бугорок земли в самом заброшенном участке кладбища. Точнее: даже за самой черной кованой оградой. Без креста, без надписи. Просто такая же земля, как и везде. Единственное — лишь небольшой бугорок, но по нему, кажется, неуважительно наступая, не зная, что он скрывает.

Миа и Дез уселись рядом и вперили взгляд в землю. Казалось, они смотрят сквозь нее.

— Не надо было тогда идти на прогул с ним, — парень невесело улыбнулся.

Сестра кивнула и сжала его ладонь:

— Не надо было мне убегать от тебя, — она прижалась к его плечу.

— Не надо было мне пытаться тебя спасти, — Дездес опустил голову.

— Не надо было мне капризничать и прятаться в шкафу, — Миа попыталась вспомнить прошлое, но получалось воскресить лишь черты убийцы.

— Ничего не надо было, — это сказали они вместе и откинулись назад, укладываясь на мокрую землю и не замечая дождь.

Говорят, что мертвые в день смерти приходят к своей могиле и вспоминают последние мгновения.