— Тсс, — шёпотом Стефан обратился к Мирону, впечатав его в стену. — Если ты думаешь, что из-за своего высокого положения можешь мне хамить и хоть как-то портить настроение, то ты очень сильно ошибаешься.
Оскалившись, лисёнок клацнул зубами и ответил, однако чувствуя витавшую рядом опасность:

— Ну и что ты мне сможешь сделать, шакал? — он презрительно поджал губы, снизу вверх смотря на Стефана. — Ты всего лишь жалкий оборванец, которого приняли, пожалев. Ничего стоящего в тебе нет — ни крови, ни умений. Только сила и беспросветная тупость...

Мирон бы продолжил, если бы «жалкий оборванец» не ударил его в солнечное сплетение, вызвав приглушённый стон. Лисёнок бы упал, если бы его крепко не держали. Чувствовал себя он отвратно, а этот удар... выбил весь дух.

— Я же тебе говорил: «тсс», — с театральным огорчением он цокнул языком. — Меня надо слушаться и не болтать глупости, лисёнок...

Он курлыкнул и, приникнув губами к обнажённой шее Мирона, оставил глубокий кровоточащий укус... Мальчишка хотел вырваться, но не смог бороться, лишь высоко вскрикнув и позже зашипев.

— Знаешь, почему они меня слушаются?.. — Стефан сделал большую паузу, заставляя «жертву» взглянуть себе в глаза. — Не потому, что я такой сильный. Никто не боится быть избитым. А потому, что я непредсказуем... мне плевать, кто ты такой. Я буду с тобой играть. А если буду играть — я тебя сломаю. Ты станешь тенью, и ничто не сможет тебе помочь.

— Ты не сможешь меня сломать, — Мирон поднял подбородок и плюнул ему в лицо. Тот лишь прищурился и тряхнул головой.

— Да ну... я тебе не верю. Когда ты приехал, ты на меня смотрел. Я тебе нравлюсь.
Он показал язык и лизнул щёку Мирона.

— Видишь, ты даже не отстранился? Тебе не противно. Ты наоборот... сам лезешь на рожон. Чего ты хочешь? Внимания или... — Стефан прошёлся пальцами с острыми ногтями по его спине, заставив его выгнуться, — ты хочешь, чтобы я тебя отымел? Здесь и сейчас?

— Не смей даже и думать об этом, мразь, — мальчишка забился рыбой, пытаясь вырваться из захвата.

— Полегче, полегче, — мягко произнёс Стефан и, заметив уже настоящую панику в глазах лисёнка, отпустил его, отстранившись. Кажись, на этот раз он действительно перестарался.

Хотя... забавно было бы посмотреть, как он бы вёл себя потом, ведь они соседи по комнате, а переселять здесь по одному требованию никого не спешили.

Мирон шарахнулся в сторону и стремглав удалился, за собой хлопнув дверью. Лицо его было испуганным, губы тряслись, а уши сверкали красными. Стефан довольно улыбнулся и уселся на кровать, смотря на разбросанные вещи у противоположной стены. Шакал пока не знал, будет ли добиваться лисёнка мирным путём, или же здесь лучше поступить грубо... нагнуть и сломать? Или добиться расположения, надеясь, что по окончания учёбы он останется с ним? От размышлений голова шла кругом. Да и найденное письмо от отца Мирона, в котором он говорил сыну, что нашёл ему супругу, взволновал парня не на шутку.

— «Ты не сможешь меня сломать», — Стефан повторил слова, помолчал, затем протяжно произнёс: — Зря ты это сказал, мой маленький. Ты настолько хрупкий, что тебя не только сломать можно — убить...

Он привалился к стене и прижал худые колени к груди, утыкаясь в них носом. Как же сложно понять...