Леонид никогда бы не подумал, что умел так быстро бегать.
      Испуганные янтарные глазёнки настолько запали ему в душу, что он, не разбирая дороги, спотыкаясь и сбивая носки своей любимой обуви, стремглав побежал в ближайший магазин, дабы купить что-нибудь съестного для котёнка.
      Продавщица, дёрганная и злобная, слишком долго считала мелочь, которую еле-еле наскрёб парень для покупки маленькой пачки молока, и юноша, не выдержав, покинул её под доносившиеся вдогонку проклятия и ругательства.
      Когда Леонид вернулся к заброшенному зданию, то не увидел котёнка на подоконнике. Это его немного испугало. Чуть постояв и подождав, он тихо позвал на «кис-кис-кис», однако никакого ответа не услышал и не увидел.
      Вздохнув, он обошёл здание кругом, и, не заметив хотя бы одной двери, которую можно было бы открыть, залез в окно, разбив в нём стекло. Осколки поранили его пальцы, окрасив их красным.

      Котёнок не слышал, что происходило совсем-совсем рядом с ним, и не заметил, как тяжелые шаги человека приближались к месту его заточения. Однако когда открылся люк, он, вздрогнув, поднял головёнку, всматриваясь в постепенно сгущающуюся темноту. Скоро должна была прийти ночь, укрыв всё под своей тёмной шалью безлюдности и одиночества.
      Когда котёнок увидел человека, держащего в руках открытую пачку с чем-то, напоминающим запах материнского молока — хотя и очень отдалённо — то попытался встать, но запутался в лапках и кубарем скатился на кое-где гниющий деревянный пол.
      Дом ещё довоенного времени, старый и брошенный, оставленный доживать последние годы жизни в обществе бездомных людей и животных, кои редко посещали его недра, стараясь всё-таки обходить их стороной.

      — Кис-кис-кис, — Леонид приподнял уголки губ, стараясь не напугать маленького. Подняться полностью на чердак он не решался, ибо лестница, которую он отыскал среди обломков, готова была вот-вот сложиться пополам.
      Подойти не решались, с некоторой опаской разглядывая человека, который же в свою очередь, с напряжениям ожидал того, что к нему приблизятся.
      — Ты пришёл, чтобы накормить меня? — наивно спросил котёнок, однако все его слова превратились в непонятный для этих странных больших существ «мяу». — И ты меня оставишь потом здесь?
      На пол рядом положили раскрытую пачку с молоком, чуть вылив белой жидкости на пол. Такого расточительства маленький голодный зверёнок не смог вынести — со страхом, но притуплённым, он подбежал к расползающейся лужице и ткнулся в неё носом, не умея пока что лакать.
      Чихнул, попробовал снова, затем опять чихнул.
      Леонид не двигался, хотя и хотел помочь. Ласково улыбнувшись, он шёпотом обратился к котёнку:
      — А ты, оказывается, ещё совсем кроха, — аккуратно, чтобы не спугнуть, парень попробовать взять его на руки. И даже несмотря на то, что тот шарахнулся в сторону, они сумели удержать его тельце, помещающееся в ладонях. Маленький царапка прошёл коготками по рукам, оставив ещё пару-тройку ранок.

      Выбирался юноша из заброшенного здания, запылив всю одежду, превратив свои жёлтые кеды в бурые и получив с десяток шишек. Из хватки котёнок сначала вырывался, но затем — видимо, подустав — удобнее расположился и лениво наблюдал за тем, как его куда-то уносили прочь по улице.
      Голод сжимал желудок в тиски, очень хотелось есть. Но пока есть было нечего, он предпочёл забыться в состоянии, схожем с грёзами наяву.
      Леонид же лихорадочно думал, как пронести животинку к себе в комнату, не спалиться перед хозяйкой и как накормить это нечто, если оно толком-то и лакать не умело.
      «Вроде бы у меня была где-то пипетка... Или, может, всё-таки зайти в аптеку и купить? Или спросить у хозяйки», — неожиданно на голову шапкой снега свалилось множество проблем, связанных с покормить, уложить, развлечь и скрыть. Да, если Клавдия Николаевна увидит котёнка в своей квартире, то выставит за дверь обоих. И слава Богу, если вещи отдаст.
      Прохожие с интересом смотрели на то, как парень заботливо нёс в руках животинку. Как гладил его, успокаивал. Он же не замечал одобрительных взглядов от окружающих.

      Щёлкнув нового друга по уху, Леонид-таки заскочил в аптеку и, на всякий случай, взял три пипетки. Домой возвращался, словно вор, вздрагивая от каждого шороха и со страхом ожидая увидеть хозяйку. Благо, она смотрела в своей комнате сериал. Ей было не до молодого квартиранта.
      Стоило сказать, что Клавдия очень довольна сожителем — не шумел, приходил вовремя, трудностей не доставлял, помогал с уборкой и починкой. А главное, никогда не задерживал оплату съёмного жилья.
      Достав с неведомых углов своей комнаты небольшую коробку и уложив подстилкой свою старую выцветшую футболку, юноша аккуратно поместил в неё котёнка и удалился на кухню. Подогрел молоко до кипячения, подождал, пока оно остынет до температуры, чуть выше комнатной. Перелив жидкость в кружку и вооружившись пипеткой, Леонид вернулся к новоиспечённому соседу и попробовал его покормить.
      Котёнок сначала, не сообразив, грыз стеклянный кончик пипетки, но затем, поняв, что к чему, наловчился и выпил половину кружки. Измождённый трёхдневной голодовкой, он вяло мяукнул в знак протеста, когда человек хотел поместить его обратно в коробку, и крепко вцепился когтями в его майку, не желая снова остаться в одиночестве.
      Вздохнув, Леонид оставил его при себе.
      Ночью человек и котёнок спали так: первый расслабленно растянулся на спине, а второй лежал у него на груди, сквозь сон утробно мурлыкая.