Ярик чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Несмотря на то, что он был готов к такому исходу событий, — перечитал все рекомендации; узнал о возможных последствиях; посмотрел, что пишут об этом представители сексуальных меньшинств; привел себя в надлежащий вид, не обойдя и то место; сделал необходимые процедуры, — все равно парнише пробила дрожь, когда его любовный друг попробовал придвинуться чуть поближе.

— Все в порядке, не волнуйся, — проговорил Павел, схватив его в нехилые объятия. — Но терпеть вечно я не могу. Если ты не можешь, то лучше не заморачивайся с этим. Хорошо?

— Нет-нет, я могу, могу. Просто ты... — Ярослав попытался подобрать оправдание, не желая выглядеть трусом. — Я готов.

Он не хотел, чтобы его отношения с Павлом, которые возводились так долго и мучительно, рухнули, словно карточный домик от порыва ветра. «Я же мужчина, ведь так? Я должен всего лишь не выдать страх». Нет, ни в коем случае. На сайтах, в которые сунул свой острый нос Ярик, говорилось, что самое сложное — это преступить грань.

Он робко дотронулся до плеча своего друга, стягивая уже расстегнутую рубашку. Павлик усмехнулся, однако не предпринимая ответных мер. И парнише ему за это был премного благодарен. Что там говорили инструкции? Попробовать думать о хорошем? А действия?

Девственная пташка приблизился к партнеру, касаясь пересохшими губами до его шеи. Горячая кожа. Ярослав попробовал ее на вкус. Чуть солоноватая, с чувствующейся пылью на языке. Он нахмурился, прикусывая кожу, оставляя вслед покраснение.

— Почему ты не сходил в душ? Трудно было?

Это шанс избежать глупого страха. Но, только его любовник дернулся исполнить то, что должен был уже несколько часов назад, Ярик его задержал. «Если он уйдет, я не смогу».

— Уже ненужно. Поздно, дорогой, — он поцеловал его в нос, опускаясь к губам. Прикусил нижнюю, облизал ее. На этом дело и закончилось. Павел не любил, когда его половинка как-то начинала переходить рамки дозволенного.

Он ведущий, Ярослав — ведомый. Иначе просто и быть не может. Поэтому пташке пришлось отступить и покорно принять свою роль. Павлик слишком сильно давил губами, не расслабляя их. Но... Ярик уже к этому привык.

Он считал время до окончания прелюдии, уже жалея о своем необдуманном поступке. Руки его партнера забрались под кофту, оставляя мурашки от холодных пальцев. В комнате приглушенно горел ночной светильник, отбрасывая причудливые тени, отвлекая главного героя от того, что его друг медленно, но верно освобождает его от одежды. Тихая музыка прибавляла шарма незатейливой мелодией.

И вот, Ярослав уже полностью распрощался со своей одеждой. Его решительность таяла с каждой секундой, оставляя после себя жалость с примесью презрения к себе. Лежа на полузаправленной кровати в открытой позе, парень боялся шелохнуться. Павел чувствовал настроение своего партнера, но не прекращал и не уменьшал своего напора, надеясь — может, стеснительность сама пройдет.

— Тише, — разгорячено говорил он, упиваясь ожиданием желанного, поглаживая его кожу. — Успокойся. Все хорошо. Это не так плохо, как ты считаешь.

Ярик заметил нетипичность поведения своего друга. Интонация более мягкая, громкость — низкая. Он попытался последовать рекомендациям, представляя, как его мышцы, до сих пор мерещащиеся перед глазами с уроком анатомии, расслаблялись, как дыхание выравнивалось и становилось более глубоким.

— Вот так, — Павлик сидел рядом, поглаживая грудь парня и задевая соски, заставляя чувствовать непонятные ощущения. Легкое раздражение с наслаждением. Всего лишь прикосновение к не самой интимной области может помочь телу распрощаться с разумом и заставить его делать совершенно необъяснимые владельцем вещи. Если провести прохладной ладонью чуть ниже грудины Ярослава: его живот втянется, будто собираясь повстречаться с позвоночником, а он сам выгибается, словно уж на раскаленной сковородке.

«Готов», — сделал вывод его парень, незаметно пытаясь перевернуть пташку, пока он не одумался. Но Ярослав, будто поняв, мгновенно напрягся, вскакивая и впиваясь пальцами с искусанными ногтями в его кожу, лихорадочно прошептал дрожащими губами:

— Я хочу видеть лицо, — он, как обиженный котенок прижимался к Павлу. — Я хочу видеть твое лицо.

— Хорошо, — согласился он, беря подушку и приподнимая туловище своего любовника, чтобы подоткнуть ее. — Ты будешь видеть мое лицо.

Видя облегчение на лице Ярика, Павел продолжил его ласкать, но уже более развязно, разжигая возбуждение. Он блуждал руками по его торсу, медленно и верно продвигаясь к паху. Пташка разжигался. Болезненное ощущение внизу живота требовало внимание, но он его игнорировал, как мог, сильнее стискивая плечи своего друга. Парнише выгнулся, только холодные пальцы дотронулись до его полуэрегированного члена. Тело радостно помахало ручкой на прощание мозгу. Ярослав застонал, приглушенно, сдерживая себя и прикусывая губы. Его любовник провел пальцами по стволу, затем накрыл ладонью головку, поглаживая и будоража разум.

Ярослав, находясь на грани, готовый на многое, понял — ничего не получится. Пришли родители.